Укр Рус

Светлана Уварова "Психоанализ и закон: возвращение вытесненного"

Светлана Уварова

 

Психоанализ и закон: возвращение вытесненного1.

                                           

 

Волчий закон в психоанализе

Размышление о психоанализе и законе как будто ведет к осмыслению легального существования психоанализа (в поле закона), но именно это всегда приводит психоанализ к вопросу: «Быть или не быть?» Эти парадоксальные отношения психоанализа и закона подчеркивают особенность, которую в свое время отмечал Фрейд: «... внутренние возможности развития психоанализа, все же нельзя ухватить предписаниями и запретами».  

В этом номере журнала мы публикуем статьи психоаналитиков из разных стран мира, которые представляют взаимоотношения психоанализа с различными государственными и законодательными системами. Практически в каждом случае движение в сторону правового поля имеет в своей основе мотив сохранения и защиты психоанализа, однако движение это оборачивается в конечном итоге угрозой его полного уничтожения. Психоаналитики всего мира обеспокоены тем, что процессы глобализации и унификации могут полностью уничтожить психоанализ. Эту обеспокоенность  демонстрируют статьи этого номера.

Если обеспокоенность связана с уничтожением такого многогранного явления как психоанализ, необходимо задаться вопросом, что именно может быть уничтожено: теория, практика, которая включает в себя некие технические приемы и этическую позицию психоаналитика, метод исследования различных явлений человеческой жизни, или же психоаналитическое видение мира через призму бессознательного и историю субъекта? Даже беглый взгляд на этот перечень оставляет надежду, что какие-то аспекты психоанализа не могут быть изъяты из культурного обращения. Поскольку, например, психоаналитическая теория и происходящая из нее техника, подобно апокрифическим остаткам, проступающим в канонических текстах Библии, лежит в основании большинства современных психологических теорий личности и психотерапевтических методов. Тем не менее, большинство психотерапевтических методов, что называется, «хоронят» психоанализ в своих попытках адаптироваться к определенному социальному и политическому устройству. 

Были ли уничтожены Помпеи и Геркуланум в результате извержения Везувия? Для жителей этих городов и современников извержения это было именно так. Но для нас, отдаленных потомков, эти города были сохранены под слоем лавы и пепла, поскольку мы можем видеть, как они выглядели, как был устроен быт горожан. Вероятнее всего, если бы не произошло этой трагедии, Помпеи и Геркуланум были бы уничтожены перестройками, изменениями ландшафта, расширением границ или слиянием с другими населенными пунктами, как это произошло со многими другими городами мира. Но в «законсервированных» извержением вулкана городах никто не живет, хотя мы можем видеть  Помпеи и Геркуланум первого века новой эры.

Метафора «уничтоженных-сохраненных городов» может помочь нам в размышлениях о будущем психоанализа: чему быть, а чему не быть при современном положении дел развития психоаналитической теории и практики. Опираясь на размышления об этом наших коллег из разных стран мира, можно констатировать, что более всего находится под угрозой психоаналитическая практика в легальных ее проявлениях, в рамках законодательных предписаний. Стоит заметить, что особенно обеспокоены этим психоаналитики из более благополучных в социальном, экономическом и политическом отношении стран Западной Европы и Северной Америки, где психоанализ сложился как традиционная практика, что обуславливалось развитием образования, интеллектуальной мысли и медицины, а также ростом материального уровня населения. 

Стоит заметить, что апокалиптические настроения постоянно сопровождали психоаналитическое движение. Временами в некоторых странах психоанализ полностью уничтожался даже на физическом уровне: изымались и уничтожались книги и истреблялись психоаналитики. Примеры этого происходили в Германии, Австрии, Советском Союзе и других местах. Тем не менее, подобно птице Феникс, психоанализ возрождался  из пепла; наступали периоды его расцвета в других пространственно-временных точках, как например, это случилось после Второй мировой войны в Северной Америке, затем в странах Латинской Америки, а позднее и на постсоветском пространстве. 

Очень часто психоаналитики пытались укрыться под сенью Закона от надвигающейся опасности, но далеко не всегда это приносило желаемые плоды. Закон, который, на первый взгляд,  казался спасительным средством, подобно соломинке для утопающего, в конечном счете, всегда поворачивался против психоанализа. Также стоит отметить, что психоанализ особенно чувствителен к исторической и политической динамике; другими словами, он часто оказывается полностью беззащитным перед лицом социальных изменений. 

За сто с небольшим лет существования психоанализа мы имеем много примеров того, что он то становится невероятно популярным и даже модным, очень полезным для развития многих областей знаний, то тотально уничтожается. О сопротивлении психоанализу неоднократно писал  Фрейд, как на уровне индивидуальных психических процессов, так и на уровне коллективного отторжения: «Работа, подобная нашей, проходит под аккомпанемент непрерывного сопротивления». 

Очевидным является то, что психоанализ как субъективизирующая практика не может вписаться в объективизирующие рамки науки, государственных систем и закона. Эта же причина, а также различия в области языка, особенностей культурного и политического устройства, не позволяют психоаналитикам выработать общий взгляд на то, что же такое психоанализ. 

Как известно, практически с самого зарождения психоанализа психоаналитическое движение сотрясали раздоры и  расколы, которые были связаны с попытками отделить правильный, «правоверный» психоанализ от «неверного» и от отступнических его форм. Это несло в себе не только деструктивные элементы, но и давало определенный прогресс в развитии и разработке теории и практики. Такие процессы можно назвать закономерными для любой развивающейся области науки и практики. В 1926 году в работе «К вопросу о дилетантском анализе» Фрейд отмечал, что «наука — не откровение, она лишена — еще долгое время после ее начальных стадий — свойств определенности, непреложности, непогрешимости, по которым так сильно тоскует человеческое мышление».   

Стоит также констатировать факт особого магнетизма и соблазнительности психоанализа, что связано с тем, что в психоанализе речь идет о душе, а не о нервной системе или безличном препарировании психики. Это само по себе не может оставлять равнодушным любого человека, который является носителем этой тайны. Эти особенности часто привлекали недостаточно обучившихся психоанализу людей к тому, чтобы использовать его как марку, бренд, тем самым дискредитируя и обесценивая. Безусловно, не один лишь психоанализ, но вся психология привлекает широкий круг людей,  и как замечал еще Фрейд в уже упомянутой работе, «…в психологической области, так сказать, не существует уважения и авторитета. Любой человек может «браконьерствовать» здесь как угодно. Если Вы поднимете физический или химический вопрос, то всякий, кто не обладает «специальными знаниями», будет молчать. Но если Вы отважитесь на психологическое утверждение, то Вам придется столкнуться с суждением и возражением каждого». Он иронично объясняет это тем, что «у каждого имеется его душевная жизнь, и поэтому каждый считает себя психологом». 

Вслед за «браконьерством» широкого круга публики, готовой выносить о психоанализе собственные суждения, по мнению Фрейда, существованию психоанализа угрожает также «власть сословного сознания» медиков, которая может привести к «поглощению психоанализа медициной». В частности, он хотел «не допустить, чтобы терапия убила науку».

Выступая за собственное значение психоанализа и его автономию, в 1910 году в небольшой статье «О диком психоанализе» Фрейд писал о том, что ни ему, ни его коллегам не доставляет удовольствия монополизировать психоаналитическую практику, но ничего другого не остается перед лицом тех опасностей, которые несет «дикий психоанализ» для пациентов и всего дела психоанализа. Для решения этой проблемы весной 1910 года было создано Международное психоаналитическое объединение (IPA), которое публиковало фамилии своих членов с тем, чтобы снять с себя ответственность за тех, кто не принадлежит к этому объединению, но свой врачебный подход называет «психоанализом». И тут же Фрейд подчеркнул, что «дикие аналитики» наносят больше вреда делу психоанализа, чем отдельному больному. Создание Международной психоаналитической организации как будто бы решало вопрос защиты прав психоаналитиков на использование психоаналитического метода и вопрос определения границ психоанализа, однако через некоторое время психоаналитическое сообщество столкнулось со сложностями перед лицом закона.

Весной 1926 года в Вене начался судебный процесс против Теодора Райка, члена Венского психоаналитического общества, не имеющего медицинского образования. Попыткой защитить своего коллегу, а также защитить психоанализ от поглощения медициной, стало написание Фрейдом работы «К вопросу о дилетантском анализе: Беседы с посторонним». Таким образом, столкновение с законом Теодора Райка стало прецедентом для отстаивания права проводить психоанализ не врачами. Судебное разбирательство началось на основе информации, поступившей от бывшего пациента Райка, которого обвиняли в нарушении старого австрийского закона, объявлявшего противоправным лечение больных без медицинского диплома. Это разбирательство началось еще осенью 1924 года и перешло на самый высокий государственный уровень, о чем сообщает Фрейд в письме Абрахаму (психоаналитику, у которого Т. Райк проходил анализ) 11 ноября 1924 года: «Физиолог Дуриг, являющийся главным санитарным советником и, стало быть, самым высоким официальным лицом, попросил меня высказать мнение о дилетантском анализе (анализе, проводимом не врачами). Я дал ему письменный ответ, затем переговорил по этому поводу устно, и в конечном итоге между нами установилось чуть ли не полное согласие». Но, несмотря на это согласие, в феврале Райк был задержан венским магистратом за использование психоанализа. Благодаря вмешательству Фрейда, а также из-за отсутствия доказательств прокурор прекратил процесс после предварительного следствия. Тем не менее, этот прецедент не положил конец проблеме профессионального использования психоанализа, а лишь проявил ее. Публикация работы «К вопросу о дилетантском анализе» выявила серьезные разногласия в самих психоаналитических сообществах касательно вопроса о допуске к психоаналитической практике аналитиков, не имеющих медицинского образования. Психоаналитическое сообщество сочло целесообразным обсудить эту тему подробно, и в 1927 году в официальных психоаналитических журналах на немецком и английском языках вышло из печати 28 хорошо продуманных заявлений психоаналитиков из разных стран. Завершались эти публикации послесловием самого Фрейда, в котором он детально останавливался на аргументах противников и еще раз формулировал свою точку зрения. Практически с самого начала становления психоаналитической практики он отстаивал убеждение, что психоанализ не является прерогативой врачей. Однако, до сих пор дискуссия о том, кто может заниматься психоаналитической практикой, не угасает.

Любопытно проследить, как развивалась психоаналитическая карьера самого Теодора Райка после того, как его встреча с законом стала поводом жарких дебатов о применении психоанализа не врачами (дилетантами). В 1934 году после захвата власти национал-социалистами Райк из Берлина, где он шесть лет работал обучающим аналитиком в Берлинском Психоаналитическом Институте, переезжает в Голландию, где опять же работает психоаналитиком, а в 1938 году эмигрирует в США.

Трудности, связанные с его статусом дилетант-аналитика, которые он пережил ещё в Вене, подвергшись судебному разбирательству из-за занятий психоаналитической деятельностью будучи не врачом, преследовали его и в Нью-Йорке, где он не мог из-за своего базового немедицинского образования стать членом Нью-Йоркского Психоаналитического общества. В 1948 году Теодор Райк основывает в Нью-Йорке Национальную Психологическую Ассоциацию Психоанализа (National Psychological Association for Psychoanalysis).

Вероятно, знаковая встреча с законом питала интерес Райка к точкам пересечения психоаналитической и юридической областей. Он занимался и проблемами применения психоанализа в криминологии. Одним из плодов этого интереса стала работа, написанная в 1925 году, «Вынужденное признание и потребность наказания; проблемы психоанализа и криминологии», а позднее, в 1932 году, книга «Неизвестный убийца – от проступка к преступнику». 

Случай Теодора Райка демонстрирует ситуацию, в основе которой играет роль не законное существование психоанализа, а законное обозначение болезни, которую не имеет право лечить не врач. При жизни Фрейда вопрос о законодательном регулировании психоанализа не стоял, однако закон был на страже лечения болезней, к которым в те времена относили истерию и неврозы. 

С тех пор изменились представления о проявлении психических симптомов как о проявлении психической болезни. Теперь правильно употреблять словосочетание «психическое расстройство». Отчасти благодаря психоаналитическим открытиям «психологизированы» законодательные подходы к преступникам. Это выражается в том, что во многих странах в судебных процессах учитывается психическое состояние преступника, особенности его детского развития и отношений с окружающими, мотивы его поведения. Однако перед лицом закона психоанализ постоянно оказывается незащищенным и уязвимым. 

 

Между молотом и наковальней.

Говоря о психоанализе и законе, уместно также рассмотреть психоаналитические представления о законе и обозначить возможные пути развития психоанализа, как рамках государственного закона, так и вне их. В названии этого раздела использована метафора о молоте и наковальне, которую применяет Северин из «Венеры в мехах» Мазоха, для обозначения своей мазохистической позиции. Нечто подобное происходит с психоанализом перед лицом государственной законодательной системы. Прежде всего, это касается психоаналитической практики – ее легального положения в рамках закона. Она то оказывается наковальней перед молотом государственного закона, то, в случае  власти  институтов, садистическим молотом по отношению к развитию психоаналитического сообщества и распространению психоаналитической мысли.

 В уже цитируемой выше  работе «К вопросу о дилетантском анализе» Фрейд настаивает на том, что внешние к психоанализу люди – чиновники или политики, опирающиеся на закон – не могут выносить суждения о психоанализе. Для этого должны существовать специальные институты, в которых можно пройти обучение, и именно они могут оценивать качество подготовки психоаналитика и регулировать требования к психоаналитику и анализу. Эта мысль прочерчивала регулирование психоанализа вне рамок законодательства, путем институализации. Очевидно, что в этом случае  институт или институции противопоставляются закону, поскольку они делают общие государственные законы бесполезными и заменяют систему прав и обязанностей динамической моделью действия, власти и силы в рамках определенного направления. В таком случае институт становится чем-то высшим по отношению к закону. Стоит отметить, что противопоставление института и закона было распространенным аспектом юридических представлений позитивистской мысли времен Фрейда. Но позднее, в ХХ веке, они утратили свой смысл и свой революционный характер во всевозможных неустойчивых компромиссах между властью и законом.

Эммануил Кант был одним из первых, кто пересмотрел классический образ закона, установленный  Платоном, в котором закон порождается верховным Благом. Таким образом, закон происходит из всеобщего Блага и позволяет ориентироваться простым гражданам в том, что есть Благо. Кант предложил представления, которыми мы пользуемся сегодня: объект закона по сути своей есть нечто ускользающее. По мнению Канта, не закон зависит от Блага, а Благо от закона. Таким образом, закон не основывается на каком-либо верховном принципе, у него нет никакой внутренней опоры, кроме собственной формы.

Об этом  пишет Фрейд: «…по своему происхождению законы и предписания не могут претендовать на свойство святости и неприкосновенности,  зачастую они недостаточны с точки зрения содержания и оскорбительны для нашего чувства справедливости или станут такими по прошествии времени и  при тяжеловесности лиц, управляющих обществом, нередко нет иного средства для коррекции таких нецелесообразных законов, кроме как отважно их преступать». К тому же Фрейд указывает, что  человек не чувствует себя тем праведнее, чем неукоснительнее он подчиняется закону: «Закон тем строже и тем недоверчивее, чем добродетельнее человек, так что, в конце концов, именно те, кто заходит в своей праведности дальше всего, обвиняют себя во всех смертных грехах». Он объясняет это тем, что не отказ от влечений является результатом нравственного сознания, а наоборот, нравственное сознание порождается отказом от влечений. Следовательно, чем сильнее и строже этот отказ, тем сильнее и строже становится нравственное сознание. Фрейд считал, что закон происходит из Эдипова комплекса, и связывал его с отцом не только потому, что отец устанавливает закон, но еще и потому, что закон возникает вследствие убийства отца. В логике Фрейда убийство отца не только не освобождает сыновей от отцовского закона запрета на инцест, но, напротив, увеличивает силу этого закона. 

 Лакан подчеркивал, что  закон невозможно рассматривать как отдельный элемент законодательства, любой закон опирается на совокупность принципов определяющих все общественные отношения. Закон представляет собой символический порядок. Лакан также представлял отношения между законом и желанием как диалектические: «Желание - это обратная сторона закона». Закон в равной степени ограничивает желание и создает его своим ограничением, поскольку желание – это, прежде всего, желание преодолеть запрет. Тесная связь между желанием и Законом заключатся в том, что желание возникает в результате процесса регуляции существующим изначально законом.

Закон не может непротиворечиво определить свой объект или ограничить себя каким-то содержанием, не сняв вытеснение, на котором он основывается. Объект закона и объект желания — одно и то же, и оба они ускользают одновременно. Лакан подчеркивал, вслед за Фрейдом, что тождество объекта отсылает к матери, а тождество как желания, так и закона — к отцу.  Фрейд в этом случае не возвращает закону некое содержание, а наоборот, показывает, что закон, в силу своего эдипового происхождения, может лишь утаивать свое содержание, чтобы цениться в качестве чистой формы, порожденной двойным отказом: как от объекта - матери, так и от - отца. Таким образом, закон представляется через неопределенность своего содержания и через виновность того, кто ему подчиняется. 

Однако подчинение закону основывается на принципе выживания, совместного выживания сильных и слабых – рабов и господ. Выход за пределы закона всегда ниспровергает и отрицает его власть. Противопоставить законодательной власти в любом государстве можно лишь анархию или институциональную власть. Именно институциональную власть представлял Фрейд лучшим путем для развития психоанализа. Однако история развития психоанализа со всей очевидностью демонстрирует нам, что как высшая власть государственного закона, так и власть институтов  ставят психоанализ на грань перерождения и исчезновения. Институализация неизбежно приводит к закрытости, кастовости и сектантству, таким образом превращая психоанализ в закрытое сакральное знание, доступное лишь небольшой группе людей. Очевидно, что это противоречит представлениям Фрейда о влиянии психоаналитической мысли на все области знания о человеке.

Таким образом, психоанализ находится между молотом и наковальней, каждый раз оказываясь на грани выживания в попытках определить свое место перед лицом системы законов. 

 

Дети лейтенанта Шмидта.

Как происходило развитие психоанализа в восточной Европе, в странах, которые переходили от одной империи к другой? Любому постсоветскому читателю очевидна аллюзия в названии этого раздела, отсылающая к знаменитому роману И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок». В этом романе детьми лейтенанта Шмидта были самозванцы, которые зарабатывали на жизнь, прикрываясь популярностью П.П. Шмидта, возглавившего Севастопольское восстание и поднявшего красный флаг на крейсере «Очаков» в 1905 году. Нечто подобное происходило с развитием психоанализа в молодом Советском государстве, а фамилия Шмидта, правда не Петра Петровича, как в романе «Золотой теленок», а Отто Юльевича Шмидта, играла в этом значительную роль.

 В начале ХХ века на территории Российской империи, куда входила большая часть современной Украины, психоанализ был очень популярным. Его с интересом приняли психиатры,  как писал Фрейд в 1912 г. в письме К. Г. Юнгу: «В Одессе началась маленькая эпидемия психоанализа». Имена М.В. Вульфа, который по выражению Фрейда «стоит целой школы», Я.М. Когана, А.М. Халецкого, В.Н. Лихницкого, Т. К. Розенталь, А.Б. Залкинда и многих других играли значительную роль в бурном развитии психоанализа в начале прошлого века на территории бывшей Российской империи. Особенно ценным психоанализ был для интеллектуалов и людей искусства. Психоаналитические идеи вдохновляли представителей «серебряного века»: философов, литераторов, художников, актеров, поэтов и режиссеров театра.

С приходом советской власти популярность психоанализа продолжала набирать обороты, однако теперь уже заинтересованность в психоанализе присутствовала на самом высоком государственном уровне. Именно это стало роковым обстоятельством для существования психоанализа в Советском Союзе. Покровителем психоанализа, как известно, был Лев Давыдович Троцкий, который занимал должность наркома по иностранным делам и был знаком с психоаналитиками из Венского кружка Фрейда. Еще один известный советский политический деятель - Адольф Абрамович Иоффе, который был очень дружен с Троцким и выпускал совместно с ним с 1908 года в Вене газету «Правда» (так называемую «Венскую «Правду»), и вёл в ней международное обозрение. Именно из совместной работы над газетой в Вене сложился союз Иоффе с Троцким. Иоффе учился в Вене, где окончил медицинский факультет и получил диплом врача. Интересовался психиатрией, проходил анализ и был одним из учеников и последователей Альфреда Адлера. Такой интерес к психоанализу видных советских руководителей, конечно, объясняется их близостью к Венскому Психоаналитическому Обществу, но далеко им не исчерпывается. Безусловно, это не единственные представители власти начала прошлого века, зараженные психоанализом. Их было достаточно много, что и предвещало большое будущее психоанализу на территории Советского Союза. Однако будущее это не состоялось по тем причинам, которые уже были описаны выше. Тем не менее, нельзя обойти вниманием некоторые фигуры, которые сыграли значительную роль как в развитии психоанализа, так и в полном его вытеснении из официального поля науки и практики в Советской стране. 

Отто Юльевич Шмидт был назначен в 1921 году руководителем второго в мире психоаналитического института (первый был основан в Берлине в 1920 году). Его жена, Вера Шмидт, возглавила детский дом-лабораторию «Международная солидарность» при этом институте, в котором в основном воспитывались дети высокопоставленных лиц. Воспитание осуществлялось с учетом всех новейших психоаналитических открытий, все сотрудники детского дома-лаборатории имели психоаналитическую подготовку. 

О.Ю. Шмидт был известнейшим деятелем советской науки, академиком, отличным организатором, которому поручались самые сложные и ответственные проекты в различных областях науки. Одним из самых известных являются его экспедиции по освоению Арктики, а также то, что он был основателем и главным редактором Большой советской энциклопедии. Поскольку Советская власть поручала Шмидту самые ответственные и масштабные научные мероприятия, можно предположить, что психоанализ был одним из них - направлением, внушающим большие надежды на создание «нового человека». 

Закономерно, что с изгнанием Троцкого постепенно были закрыты все направления, которым он покровительствовал, что и произошло с психоанализом в начале 30-х годов. Также психоаналитическая страница была «изъята» из официальной биографии О. Ю. Шмидта.

Таким образом, в 30- годы прошлого века на территории Советского Союза психоанализ прекратил своё существование, что некоторые исследователи называют его латентным периодом.

 

Психоанализ в постсоветских странах: непорочное зачатие или чудо воскрешения.

После распада Советской империи в 1991 году психоанализ в постсоветских странах начал буйно прорастать. Это было обусловлено как интересом к ранее запретному плоду, так и процессами либерализации общества в вопросах сексуальности, а также потерей привычных и поиском новых ориентиров в обществе, и еще рядом других причин. 

Уже в 1991 году в Санкт-Петербурге был основан Восточно Европейский институт психоанализа. А в 1996 году произошло беспрецедентное событие в истории развития психоанализа – президент Российской Федерации Борис Ельцин издал указ «О возрождении и развитии психоанализа в России». 

В 90-е годы прошлого века на постсоветском пространстве издавалось множество указов о реабилитации тех или иных областей науки или о создании и развитии новых, которых еще не существовало в Советском Союзе. Однако в случае психоанализа речь шла именно о «возрождении», обозначая его особое место в ряду других областей знания, а также оттенок нуминозного опыта в его истории. С одной стороны, это было неким повторением (можно сказать симптомом) «высокого покровительства», которое было описано выше в 20-е годы ХХ века, а с другой стороны, подчеркивало, что психоанализ не был репрессирован или целенаправленно уничтожен советской властью, он просто исчез из-за неподходящих условий существования. А поэтому должен был чудесным образом возродиться на новой благоприятной политической почве.

Стали возникать психоаналитические институты в крупных городах и их филиалы в провинции, проводились многочисленные конгрессы и конференции с привлечением знатных «варяжских» гостей, огромное количество психоаналитической литературы стало издаваться в России, а также в  других бывших союзных республиках (преимущественно на русском языке) с начала 90-х годов прошлого века. Литература эта была либо перепечаткой старых переводов начала века, порою даже без указания фамилии переводчика, либо представляла собой вольное или некорректное обращение с текстами Фрейда и других психоаналитиков, поскольку переводчики не были специалистами в психоанализе и даже не имели возможности опереться на  общую концептуальную и терминологическую базу. Отчасти эта ситуация с психоаналитическими текстами наблюдается и сегодня.

Однако, совершенно очевидно, что психоанализу невозможно обучиться по книгам, требуется устная передача знания от одного человека другому в процессе личного психоанализа. Поскольку в 90-е годы  не существовало подготовленных психоаналитиков на территории бывшего Советского Союза, а необходимость возрождать психоанализ была достаточно высокой, к тому же санкционированной со стороны государства, стали появляться «психоаналитики» путем «непорочного зачатья». Это были люди, чаще всего психиатры или врачи, а также психологи, готовые помогать другим и обучать будущих психоаналитиков по своему разумению. Но это была всего лишь одна сторона процесса развития психоанализа. Другая сторона заключалась в том, что после падения «железного занавеса» на наши «дикие» просторы хлынула огромная волна психоаналитиков из разных стран и континентов в надежде принести психоанализ на «нетронутую» территорию. Порою в этом многоголосье предложений трудно было сориентироваться бывшим советским гражданам, жаждущим стать психоаналитиками. При этом вставал вопрос языка, на котором мог проводиться анализ. В связи со специфичностью системы образования в СССР, совсем не многие кандидаты могли говорить на иностранном языке, что затрудняло возможности прохождения «шаттлового психоанализа» у иностранного специалиста. В начале 90-х Международная Психоаналитическая Ассоциация выделила средства для отправки делегатов для прохождения анализа в западные страны, пытаясь таким образом решить проблему появления подготовленных психоаналитиков на одной шестой части суши. В некоторых странах (например, во Франции, Финляндии, Чехии и др.) были также русскоговорящие аналитики, и некоторые кандидаты все же могли говорить на иностранном языке. Однако проблема состояла в том, что подготовленные психоаналитики, бывшие советские граждане, не хотели возвращаться на Родину.

Это всего лишь беглый набросок развития психоанализа на постсоветском пространстве, в нем не затронуты многие аспекты и исторические события. Однако стоит отметить общую тенденцию психоаналитической экспансии стран Европы и Америки на территорию так называемой Восточной Европы. При крупных международных психоаналитических ассоциациях созданы институты для стран Восточной Европы, призванные готовить психоаналитиков в соответствующих странах, другими словами, осуществлять «родительскую функцию» по отношению к развитию психоанализа в этих странах.  Такое заботливое отношение непременно должно вызывать благодарность у того, на кого оно направленно. Однако в этом благородном движении просматриваются аспекты, которые невозможно не отметить. Прежде всего, такая острая необходимость в освоении новых территорий для  психоанализа свидетельствует о кризисе, охватившем психоаналитическое развитие стран западной Европы и северной Америки. Взаимодействие психоанализа с государственными системами и социальной средой этих стран делает его уязвимым и хрупким перед лицом закона. Есть надежда институционально развивать психоанализ на колонизируемых территориях, но для этого приходится использовать миссионерские подходы, утверждающие единственно правильное импортированное знание по сравнению с местными «примитивными», которые неизбежно нивелируются.  Такая попытка преодолеть кризис развития неизбежно ведет к его углублению, поскольку отвоевание лидирующих позиций на той или иной территории предполагает уничтожение конкурентов. Всё это очень напоминает историю конфессиональных войн, ведущую к укреплению сектантства. Кроме того, необходимость занимать верховную позицию усугубляет пропасть между психоаналитиками различных психоаналитических направлений и стран. Паства, на которую можно опереться для укрепления позиций «главы церкви», никогда не сможет занять позицию равных с «учителем», обращенные в веру «дикари» остаются «детьми» навсегда. Это также усугубляет кризис психоаналитического развития в западных странах, поскольку психоаналитики, питаемые надеждой найти благодатный «психоаналитический материал» в еще не освободившейся до конца от патриархальных устоев местности, возможно, неосознанно тормозят процессы развития, создавая условия невозможности признания в качестве равных своих анализантов. А если ученики не становятся равными, значит, процесс передачи знаний не был достаточным для появления непосредственных последователей. Конечно, эти особенности не носят тотальный характер. На территории постсоветских стран появляются отдельные действительные члены международных ассоциаций, однако «узок их круг» и «слишком далеки они от народа».

Таким образом, особенности отношений психоаналитиков из стран  с развитой психоаналитической «инфраструктурой» к тем, кто развивает психоанализ  на территориях недавно образовавшихся государств, заключают в себе  тенденцию, которая характеризуется нежеланием замечать и признавать местные особенности и достижения в области психоанализа. Это множит «слепые пятна» и увеличивает пропасть между благородными целями нести психоаналитическое просвещение  на новые земли и методами, которыми эти цели осуществляются. 

 

Психоанализ в Украине: «Свобода или смерть!». От казацкой вольницы до крепостного права.

Сейчас я хочу перейти к тому, что мне ближе более всего – к развитию психоанализа в Украине. Можно сказать, что психоанализ в Украине молод, как и сама Украина. Самостоятельное государство с таким названием в современных границах существует всего 24 года. Тем не менее, в отношении психоанализа в исторической ретроспективе Украина занимает примерно такое же положение, как Киев в развитии государственности на достаточно обширных территориях. Известно выражение: «Киев – мать городов русских». И это означает, что, будучи столицей древней Киевской Руси, Киев породил множество городов – княжеств, которые интенсивно развивались и унаследовали от Киева основы государственного устройства, родственные, культурные и языковые узы. Конечно же, в дальнейшем не все города оставались русскими. Некоторые из них стали австрийскими, затем австро-венгерскими, польскими, литовскими и т. д. В какой-то момент Киев утерял свои позиции, стал принадлежать то одному государству, то другому, испытывал на себе влияние различных культур, языков и государственных систем, долгое время оставался провинциальным городом. И 24 года назад он вновь стал европейской столицей. Нечто подобное происходит и с отечественным психоанализом.

Любого украинского психоаналитика подпитывает факт, что родители Фрейда – Амалия и Яков – оба были родом из тех мест, которые ныне принадлежат Украине. Значимость этого факта для появления психоанализа нельзя преуменьшать. Другие аспекты: пациенты Фрейда поддерживали связь с культурной средой на нашей территории, а  также влияли на создание и развитие психоаналитической теории и практики. 

Однако оставим в стороне более отдаленную историческую ретроспективу, чтобы перейти к рассмотрению актуального положения психоанализа в Украине. Описанные в предыдущем разделе процессы после распада Советского Союза касались и  Украины, однако имели свою специфику. 

Если в постсоветской России психоанализ практически сразу отразился в законодательном поле в виде уже упомянутого Указа президента, то в Украине дело обстояло иначе. После избавления от советской идеологической закрепощенности начались времена опьяняющей свободы и анархии в отношении различных, до этого заклейменных негативным отношением областей знания, в том числе это происходило и с психоанализом. 

В Советском Союзе после того как психоанализ исчез из официального обращения, он обозначался как «метод лечения неврозов, предложенный австрийским врачом и психологом З. Фрейдом и развитый им в антинаучную, реакционную психологическую теорию». Исходя из этого, официальная советская психиатрия и психотерапия полностью исключали психоанализ. Психотерапия представляла собой «лечение психическими воздействиями: внушением, гипнозом, убеждением». Психиатрия хоть и считалась «наукой о психических заболеваниях (психозах)», чаще выполняла дисциплинарную, и даже карательную функцию. Справедливости ради стоит отметить, что отдельные советские психиатры (например, В.Н. Мясищев и др.) описывали психоаналитические теории, и даже использовали элементы психоанализа в своей практике, но без ссылки на источники и авторство.

Что касается психологии, она подпадала под идеологическую юрисдикцию, поскольку преподавалась в рамках отделений на философских факультетах; философия была исключительно марксистко-ленинской. До конца 80-х годов чтение Фрейда и других психоаналитических авторов было возможным только для специалистов и студентов соответствующих вузов в спецхранах крупнейших государственных библиотек. При этом запрещалось конспектировать эту литературу, а значит  проносить письменные принадлежности в комнату, где происходило это чтение. Подобно тому, как во времена крепостного права крестьяне, собирающие урожай ягод, должны были петь, чтобы феодал (помещик) был уверен, что они не едят их и не разоряют его богатства, советская идеологическая машина заботилась о том, чтобы психоаналитические идеи не распространялись в обществе, что могло бы подрывать основы тоталитарного государства. 

Конечно, такого рода запреты усиливали интерес к психоанализу, и это привело к огромной его популярности после падения советского строя и  образования независимой Украины. В 90-е годы врачи стали открыто практиковать психоанализ, зачастую прочитав одну-две книги Фрейда. Происходило то, о чем писал Фрейд еще 1929 году: «... я решусь утверждать, что врачи — не только в европейских странах — составляют основной контингент шарлатанов в анализе. Они очень часто проводят аналитическое лечение, не обучившись ему и его не понимая».

Как уже отмечалось, хлынул поток зарубежных специалистов в нашу страну для того, чтобы обучать и проводить анализ. Всё это носило стихийный и эклектический характер; никак не образовывались сколько-нибудь серьёзные теоретические и методологические основания для развития отечественного психоанализа. В Украине почти не издавалась психоаналитическая литература, спрос удовлетворялся в основном российскими издательствами, которые выпускали огромные тиражи разнообразных, не всегда качественных переводов психоаналитической литературы. 

В целом в Украине в 90-е годы прошлого столетия ситуация относительно представлений о психоаналитической теории и практике напоминала описание слепцами слона. Это касалось как представителей академической среды, в которой преобладали советские образовательные традиции, медицины (психиатрии и психотерапии), так и неофитов, которые с большим энтузиазмом искали возможности обучаться и использовать психоанализ.

С целью создания возможности последовательного и углубленного изучения психоанализа нами были приложены усилия для создания психоаналитического образовательного института. Так в 2000 году в Киеве был основан Международный Институт Глубинной Психологии. Необходимо было создавать теоритическую, терминологическую и методологическую базу для изучения психоанализа с учетом местной специфики и мирового опыта. В отличие от других стран, где психоаналитическая теория имплицирована в систему подготовки психологов и врачей, а также в другие гуманитарные области знания, в Украине стояла задача создания адекватной возможности изучения психоаналитической теории наряду с организацией изучения психоанализа путем познания собственного бессознательного - посредством личного анализа, а также организации практики начинающих специалистов при помощи супервизионной поддержки. Таким образом, возникло высшее учебное заведение постдипломного образования. Такая образовательная форма требовала государственной лицензии Министерства образования и науки Украины. И тут пришлось проходить все «круги ада». Сквозь шквал критики и негатива, исходивший как от представителей научной среды, так и представителей системы образования, вырисовывались все же несколько аспектов, которые не позволяли окончательно отказать институту в лицензии. Прежде всего, психоанализ как ранее заклейменная и табуированная область должен был развиваться в молодой демократической Украине. К тому же, опыт ближайших соседей, на которых по инерции продолжали «оглядываться», говорил о том, что это очень важно и востребовано. Однако очевидной для всех была проблема отсутствия формализованного (описанного) соотнесения психоанализа с какой-либо из признанных областей науки или практики, а также полное отсутствие специалистов, которые могли бы обучать. Идея о том, что если не начать официально развивать психоаналитическое образование, то специалисты никогда не появятся в нашей стране, стала спасительной. В 2002 году Международный Институт Глубинной Психологии получил первую и единственную в стране государственную лицензию Министерства образования и науки Украины на психоаналитическое образование. 

На сегодня институт по-прежнему является единственным высшим учебным заведением по психоанализу, лицензированным государством. Примечательно, что в результате горячих дебатов с представителями науки и образования о выдаче лицензии, удалось добиться формулировки о том, что на психоаналитическое обучение могут приниматься лица с любым высшим образованием, а не только врачи или психологи. Всем было очевидно, что психоаналитические знания являются новыми для всех специальностей в Украине, в том числе и для врачей и психологов. За пятнадцать лет своего существования институту удалось создать собственные программы обучения, вырастить  свой преподавательский состав (поначалу преподавание и осуществление анализа проводилось зарубежными специалистами), организовать прохождение анализа и супервизий для тех, кто обучается психоанализу. В 2003 году была создана Украинская Ассоциация Психоанализа – всеукраинское объединение профессионалов для развития отечественного психоанализа.

Создание института и Украинской Ассоциации Психоанализа –  лишь один из примеров (хотя, самый масштабный и значимый, но не единственный) развития психоаналитического поля в молодой Украине. Воодушевленные свободой действий и открывающимися перспективами в развитии психоанализа в нашей стране украинские специалисты (порой не очень опытные и осведомленные) со временем начали видеть реалии, которые шли в разрез с представлениями о свободе начала 90-х прошлого столетия.

Первым предвестником государственного законодательного урегулирования психоанализа стал Указ «Об утверждении Лицензированных условий проведения профессиональной деятельности в сфере оказания социальных услуг», вышедший  в 2008 году. Хотя в этом законе не упоминался психоанализ, поскольку это слово отсутствует в юридическом поле Украины, из него  очевидно, что все виды психологических и психотерапевтических услуг подлежат оценке и контролю со стороны государства. Тем не менее, как сам закон, так и меры, предусмотренные в этом законе, до сих пор так и не вступили в силу из-за отсутствия  организаций, которые могли бы их осуществлять. 

В 2008 году вышел Указ МОЗ Украины «Об использовании методов психологического и психотерапевтического влияния». В нем также не фигурировало слово «психоанализ», однако описывались все области и случаи, в которых предполагается легальная возможность производить психологическое и психотерапевтическое воздействие. Общий тон Указа выводит медицину на первое место в возможности осуществления психологического и психотерапевтического воздействия. А также появляется новая профессиональная категория – врач-психолог (лікар-психолог). Сам по себе этот факт может быть поводом для дискуссий и еще не указывает непосредственно на поглощение психоанализа медициной – то от чего предостерегал Фрейд. Однако он отчетливо задает вектор развития психоанализа в Украине по пути, пройденном психоанализом в других  странах. Пути,  приводящем к исходной точке его признания законом, не как самостоятельной области, а как метода, взаимодействующего с болезнями в поле медицины, как это случилось в Австрии в 1926 году в связи с судебным процессом над Теодором Райком. Движение в этом направлении  не раз приводило психоанализ к полному уничтожению в той или иной стране или политической системе, после чего психоанализ прорастал на новой почве. 

Отсутствие законного существования психоанализа позволяет вступать в силу другим законам – законам, связанным с медициной и лечением, поскольку именно медицина  определяет болезнь и здоровье,  норму и патологию, обозначая тем самым свое всемогущество и власть в обществе. Конечно же, это снимает тревогу функционеров, которая неизбежно возникает перед лицом субъективности отдельного человека, и дает надежду на перспективы ментально здорового, благополучного, и счастливого общества. И хотя такой подход является утопией, он дает опору и уверенность государственной машине в движении в правильном направлении. Психоаналитическая идея о том, что «ни в микро, ни в макрокосмосе не предусмотрены условия для счастья человека» подрывает саму возможность существования государственной системы, которая обязана делать вид, что заботится о верховном Благе, даже если в это никто не верит. 

Становится очевидным, что психоанализ является неудобным для любого «крепкого» государства, и уничтожить его можно разными способами: как введением в законодательную систему, так и игнорированием его этой системой. Однако, как уже отмечалось, есть что-то такое в психоанализе, рожденном на пересечении культур и веков, что создает условия для его возрождения и прорастания на «выжженной земле». По всей вероятности,  это истина – истина субъекта.

В силу различных политических интересов, бурные политические процессы в Украине не позволяют пока создать устойчивого отношения к психоанализу и набросить на него сеть закона, а также определить его место относительно науки, различных областей знания и психологических и психотерапевтических практик. Как он будет развиваться дальше в Украине – покажет время.

 

1 Статья опубликована в русскоязычной версии «Европейского Журнала Психоанализа» №3, 2015. 

2 Фрейд З. К вопросу о дилетантском анализе: Беседы с посторонним // Собрание сочинений в 10 томах, Доп. том. – М.: ООО «Фирма СТД», 2003-2008.

Фрейд З. Сопротивление психоанализу. Психоаналитические этюды. – Одесса: ВТПП, 1926. 

4 Фрейд З. К вопросу о дилетантском анализе: Беседы с посторонним // Собрание сочинений в 10 томах, Доп. том. – М.: ООО «Фирма СТД», 2003-2008.

Там же.

Там же.

7 Фрейд З. К вопросу о дилетантском анализе: Беседы с посторонним // Собрание сочинений в 10 томах, Доп. том. – М.: ООО «Фирма СТД», 2003-2008.

Захер-Мазох Л. Венера в мехах. – М.: Эксмо-Пресс, 1999.

9 Фрейд З. К вопросу о дилетантском анализе: Беседы с посторонним // Собрание сочинений в 10 томах, Доп. том. – М.: ООО «Фирма СТД», 2003-2008.

10 Там же.

11 Лакан Ж. Семинары. Книга 7 (1959-60). Этика психоанализа. – М.: Гнозис/Логос, 2006. – 416с.

12 Эткинд А.М. Эрос невозможного: История психоанализа в России. – СПб.: Медуза, 1993.

13 Правда (венская) — меньшевистско-ликвидаторская газета, фракционный орган Троцкого. Выходила во Львове, потом в Вене с 3 (16) октября 1908 по 23 апреля (6 мая) 1912. Всего вышло 25 номеров. Основана группой заграничных членов Главного комитета Украинской обл. организации РСДРП «Спилки». При подготовке издания заграничный член Главного комитета «Спилки» М. Меленевский (Басок) пригласил в состав редакции Л. Д. Троцкого, который принял приглашение и привлек к участию в газете своих единомышленников: С. Ю. Бронштейна (Семковского) и А. А. Иоффе (Крымского), а в дальнейшем на страницах «П.» иногда выступал и Парвус (А. Л. Гельфанд) (прим.автора)

14 Указ Президента РФ «О возрождении   и   развитии   философского, клинического и прикладного  психоанализа» от 19 июля 1996г. № 1044 (РГ 96 – 140)

15 Ленин В.И. Памяти Герцена // Полное собрание сочинений в 55-ти томах, издание 5-е, т.21. – М.: Издательство Политической Литературы, 1969.

16 «Свобода или смерть!» («Воля або смерть!») — лозунг анархистов Гражданской войны, а именно — отрядов Нестора Махно. В 30-х годах XVIII столетия в Холодном Яре была организована Холодноярская Сич. Этот лес на десятки лет стал главной базой гайдамаков. Отстаивая независимую Украину, организовав по казацкому принципу повстанческие отряды под руководством атаманов, холодноярцы под лозунгом «Воля Украины — или смерть» с 1918 по 1922 год удерживали независимость самопровозглашенной Холодноярской Республики. В скором времени отдел самообороны перерос в полк гайдамаков Холодного Яра, который с февраля 1919 года активно выступил в поддержку Директории. 10 апреля 1919 г. началось восстание «против коммуны и Советской власти за независимость». Лозунг повстанцев был «Воля України — або смерть» (прим. автора)

17 Большая советская энциклопедия: в 30 т. / Гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М.: Сов. энцикл., 1969 – 1978.

18 Энциклопедический словарь в 3-х т. — М.: Издательство «Большая советская энциклопедия», 1953.

19 Там же.

20 Фрейд. З. К вопросу о дилетантском анализе: Беседы с посторонним // Собрание сочинений в 10 томах, Доп. том. – М.: ООО «Фирма СТД», 2003-2008.

21 Наказ Міністерства праці та соціальної політики України від 11 листопада 2008 року   N 141/519 «Про затвердження Ліцензійних умов провадження   професійної діяльності у сфері надання   соціальних послуг та Порядку контролю     за додержанням Ліцензійних умов  провадження професійної діяльності  у сфері надання соціальних послуг»

22 Наказ Міністерства охорони здоров’я України від 15 квітня 2008 року № 199 «Про затвердження Порядку застосування методів психологічного і психотерапевтичного впливу»

23 Фрейд З. Неудовлетворенность культурой // Собрание сочинений в 10 томах, том 9. – М.: ООО «Фирма СТД», 2003-2008.